[SMAP] Kiss and Burn

[ladyxenax]

Название: Kiss and Burn
Автор: ladyxenax
Пейринг/Персонажи: Кимура Такуя/Накаи Масахиро, упоминание Кимура Такуя/Кудо Шизука
Категория: слэш
Жанр: ангст, повседневность
Рейтинг: от R до NC-21
Краткое содержание: сигарета равна поцелую
Предупреждения: фиксация на курении, ожоги, самоистязание, мастурбация, ненормативная лексика
Примечания:
1. 23 ноября 2000 года Кимура Такуя объявил о том, что собирается жениться на популярной певице Кудо Шизуке, которая на тот момент ждала от него ребёнка. Свадьба состоялась 5 декабря 2000 года. Их первая дочь, Кокоми, родилась 1 мая 2001, вторая, Мицуки, — 5 февраля 2003.
2. «Бистро SMAP» — самая популярная рубрика в ТВ-шоу SMAPxSMAP. Накаи Масахиро изображает хозяина Бистро, его персонажа зовут Владелец (Owner). Остальные участники группы (в командах по двое) готовят то, что заказали гости, которые потом выбирают, чьё блюдо им больше понравилось.
3. Фильм Shoot вышел в 1994 году, в ролях — все участники группы SMAP; это история о школьном футбольном клубе.


***

20xx г.

— Сделай это. Сделай это, твою мать, давай же!

От ожидания можно было сойти с ума. Он хотел этого и одновременно боялся. Хуже наркотика. Хуже алкоголя. Хуже секса.

— Сделай. Пожалуйста. Прошу тебя… сделай вид, что тебе не всё равно и что на самом деле ты не последний засранец. Пожалуйста.

Поцелуй вместо ожидаемой боли, в тыльную сторону ладони. Потом его нежно укусили за пальцы. От легкого касания языка к их кончикам хотелось стонать. Рука безвольно упала на постель.

— Ублюдок. Тебе нравится видеть меня таким? Нравится. Да, нравится.

Ещё один поцелуй, на внутренней стороне бедра. Очень чувствительное место. И ещё один, ближе к паху. Он не смел пошевелиться, не смел трогать, не смел подгонять. У него оставались только слова.

— Ты болен, — последовал ответ.

— Я знаю. Ты знаешь. И больше никто. Это наш с тобой секрет.

Поцелуй в живот. Влажный.

— Пожалуйста.

Ему зажали рот и нос, перекрыв воздух. Накатила волна паники, а через секунду он понял, что может дышать свободно.

Боль пришла с вдохом. Она была острой и отдавалась в паху сильным возбуждением. Потом он почувствовал, как поцелуй накрыл свежий ожог.

Они целовались в губы только на камеру.

Он никогда не просил поцелуев. Только сигареты.


***

2000 г.

— Поздравляю.

Это было сказано с идеальной дружеской улыбкой, настолько похожей на настоящую, насколько позволяли актёрские способности Масахиро. Он мог сказать только это, любая другая реакция причинила бы ещё больший вред, чем пресловутый повод для неприятного разговора.

Поздравляю.

Почти искренне. Не будь Кимура целый день на взводе, он запросто раскусил бы притворство. Но не сейчас, с затуманенными облегчением и радостью мозгами. Как же глупо он улыбался…

Масахиро ничего больше не говорил, просто курил очередную сигарету, третью за полчаса перерыва — плевать он хотел на то, что тут нельзя курить, — и старался не смотреть Кимуре в глаза. Но избегать его взгляда не получалось, потому что они оба смотрели в одно зеркало и курили, стряхивая пепел в одну банку из-под «Колы».

Взглядом Кимура интересовался, всё ли в порядке, остались ли прежними их отношения и как им теперь вести себя друг с другом. Будто спрашивал: «Ты злишься?»

Лидеру очень хотелось хорошенько ему врезать и наорать, припомнив Кимуре все его похождения. Ударить ещё раз и назвать безответственной скотиной. Пригрозить распадом группы и тем, что он устал их покрывать.

Но ведь это неправда. Кимура мог быть кем угодно, но только не ублюдком, бросившим на произвол судьбы женщину, которая ждала от него ребёнка. Женщину, которая так же важна для него, как и группа. Женщину, за которую он намеревался бороться до конца. И сейчас Кимура нуждался в поддержке больше, чем когда-либо.

— Я боялся тебе говорить. Боялся твоей реакции, что ты можешь разозлиться, — Кимура говорил тихо, почти шёпотом, хотя в туалете кроме них никого не было.

Интересное место они нашли для столь важного разговора. Масахиро должным образом оценил всю сюрреалистичность ситуации. Кимура стоял рядом, опершись руками о раковину, и как будто разговаривал с зеркалом.

— Я люблю её. Она… очень хочет этого ребёнка, понимаешь? И я хочу. Что бы ни случилось потом. Я сделаю её счастливой, и никто не посмеет мне помешать.

Серьёзен, как никогда раньше. Любой другой скажи подобную высокопарную чушь — Масахиро ни за что бы в неё не поверил. Но из уст Кимуры она, эта чушь, звучала правильно — слова мужчины, который знает, о чём говорит, и несёт ответственность за свои поступки.

Именно поэтому Масахиро и не мог всерьёз обижаться, не мог всерьёз желать Кимуре и его будущей жене зла. Нелепая, детская, дурацкая ревность. Чувство, будто отобрали любимую игрушку.

От сигареты осталось всего ничего. Её прах упокоился на дне банки. Кимура достал ещё одну и жестом предложил закурить. Время позволяло ещё немного похулиганить.

— Что бы ни случилось, Кимура Такуя всегда остаётся героем. Героем, в которого можно влюбиться, — Масахиро отмахнулся от сигареты — они ведь курили разные марки — и повернулся, набравшись достаточно мужества, чтобы взглянуть Кимуре в лицо. Не в зеркало. — Я бы сильно удивился, если бы ты поступил как-то иначе. Так похоже на тебя. Никого не боишься. Идёшь напролом, словно таран.

— Ты меня хвалишь или ругаешь? Какой я, к чёрту, герой? Спасибо. Правда, спасибо, — улыбка Кимуры была искренней и глупой. — Иди сюда.

Масахиро совсем не ждал объятий. Не ждал, что окажется к Кимуре так близко. Так близко, что можно было бы запустить пальцы в его волосы и поцеловать. От него пахло сигаретами, уксусом и, кажется, рыбой. При готовке запахи впитывались не только в одежду, но и в кожу. Сегодня им предстояло снять ещё один выпуск «Бистро».

Будь на месте Кимуры кто-то другой, от такого букета ароматов Масахиро бы вывернуло наизнанку.

Они стояли, практически прилипнув друг к другу. Масахиро понял, что его мысли ушли куда-то совсем не туда. Белый передник Шеф-повара и брюки Владельца были как будто слишком тонкими.

Только стояка перед съёмками не хватало. Перерыв заканчивался через семь минут. А у него стояло, и хуже того — Кимура это заметил. Покраснев, Масахиро уткнулся Кимуре в плечо, ожидая реакцию в виде пошлой шутки. Но тот промолчал, потом отстранился.

— Нам пора.

От грусти и сожаления в его глазах Масахиро сделалось ещё больнее, но блядский стояк никак не хотел проходить. И Кимура это прекрасно понимал. Раньше… раньше он бы остался.

— Иди, я скоро буду, — ему пришлось чуть ли ни силой вытолкнуть Кимуру из туалета.

Закрывшись в самой дальней кабинке, Масахиро прислонился к стенке. В голове крутилась никуда не годная, дурацкая фраза о том, что лучше — умереть в общественном туалете от перевозбуждения или от атаки микробов?

Он приспустил брюки до колен, засунул руку в трусы. Грязный пол, грязная стенка. О чём он думал? О том, что его сейчас вот-вот вырвет. Возбуждение никуда не делось, от этого было только хуже.

Впившись зубами в левую руку, Масахиро дрочил быстро и грубо, как будто поскорее желая избавиться от наваждения. Вверх-вниз, вверх-вниз. Влажно. Наконец-то. От волны оргазма подкосились ноги, закружилась голова. Отмотав туалетной бумаги, Масахиро кое-как привёл себя в порядок.

Ему страшно хотелось курить, но времени оставалось впритык. Умывшись, Масахиро хлопнул себя по щекам. Пора было надеть маску профессионала.


***

2002 г.

Его звали присоединиться и пойти куда-нибудь выпить — Шинго и Цуёши собирались устроить рейд по местным заведениям, — звали исключительно ради приличия, зная, что лидер откажет.

Не то чтобы Масахиро не любил подобные вылазки, ему просто не хотелось быть третьим (или четвёртым, или пятым) лишним, и он никак не мог прекратить думать о том, что его присутствие остальным будет только мешать. Чёртовы приступы паранойи.

Они знали. Знали, что он тушил об себя сигареты. Потому что ему нравилось чувствовать боль. Потому что она напоминала о том, кого он лишился.

Кимура и сигареты — для Масахиро это была прямая ассоциация. Ему нравилось тайком наблюдать за тем, как Кимура курит, как держит сигарету, как обхватывает её губами с таким же выражением лица, с каким когда-то кусал пальцы Масахиро.

Курить с Кимурой одну сигарету на двоих было невозможно, потому что это равнялось французскому поцелую (глубокому, с языками) при сотнях свидетелей. Так считал Масахиро, по крайней мере, а Кимуре подобные условности были чужды, он частенько делил сигареты с Горо, и ни тот, ни другой не видели в этом ничего предосудительного.

Когда это было? Когда у него в голове что-то переклинило? С какого момента у него в привычку вошло кое-что ещё? Теперь Масахиро почти не пялился на курящего Кимуру. Не так часто, как раньше, когда ещё они трахались друг с другом. До… свадьбы.

Наверно, впервые это произошло прошлой осенью — Масахиро не смог бы вспомнить точную дату. Когда Горо отстранили на полгода, когда они все испытывали сильнейший стресс, причём каждый скрывал своё состояние так хорошо, как умел. Цуёши стал больше пить, Шинго больше замкнулся. И в семье Кимуры были проблемы, он сам только недавно оправился, приняв вину, но так и не простив себя за самоубийства нескольких поклонниц, произошедшие из-за его женитьбы.

Однако участники странным, но эффективным образом продолжали поддерживать и защищать друг друга. Ощущение, которое им так помогало, — пятеро против всего остального мира — было ещё сильнее, чем раньше.

А у Масахиро были сигареты, к тому времени превратившиеся в нечто большее, чем наркотик. В один прекрасный день он даже не удивился, когда понял, что их можно тушить не только в подручных пепельницах, но и о собственное тело. Конечно, он попробовал только раз… или два, или три... Это доставляло ему жуткое и болезненно-притягательное удовольствие, неотделимое от мыслей о Кимуре и их прошлом.

Сигареты равнялись поцелуям, которых у них никогда не было.


* * *

— Чего тебе надо? — открыв дверь, Масахиро даже не попытался скрыть раздражение, вызванное столь несвоевременным визитом непрошеного гостя. — Я спать собрался.

— Ага, как же.

Кимура нетерпеливо огляделся по сторонам, потом уставился себе под ноги. На Масахиро он даже не взглянул. Усталый и какой-то потухший. Злой. Стоп, неужели?..

— Что-то случилось? — спросил Масахиро уже мягче, мысленно умоляя Кимуру уйти и оставить его в покое. Руки вспотели от невозможности взять сигарету, свежезаживший ожог на бедре неприятно зудел от контакта с тканью. — С Горо всё в порядке?

— С ним да, мы вчера… разговаривали. Это я у тебя хотел спросить, — он поднял голову и посмотрел Масахиро прямо в глаза. — Что происходит? И только не говори, что у тебя вдруг начались месячные.

— Какого?..

На бедре — как раз там, где шов джинсов касался ожога — было небольшое тёмное пятно. Как Кимура умудрился заметить?

— Твою мать! — Масахиро попытался силой захлопнуть дверь, но Кимура дёрнул её на себя и толкнул его внутрь. Зацепившись за некстати подвернувшуюся под ноги сумку, Масахиро чуть не потерял равновесие.

Он понял, что задыхается. Руки тряслись так сильно, что казались чужими.

Знал. Он знал. Знал. Всё знал. Это конец. Кимура всё знал.

— Что происходит, Хиро? — Кимура приближался медленно и спокойно. Как убийца к замершей от ужаса жертве. — Если скажешь, что это не моё дело, я сам на тебе живого места не оставлю. Обещаю, лицо трогать не буду.

Его уже давно так не называли. Кимура уже давно так на него не смотрел. С жалостью и тревогой. Это было невыносимо.

— Уходи. Уйди, прошу. Уйди по-хорошему. Пожалуйста.

— Не уйду, пока ты сам не скажешь то, что я уже знаю. Ты думал, что сможешь скрыть то, что делал последние несколько месяцев, но у тебя ничего не вышло. Я не собираюсь тебя судить или ругать, — Кимура остановился, развёл руками, потом засунул их в карманы штанов. — Только признайся в этом. Сам.

Это было невыносимо. Как будто кошмар — отвратительный и постыдный — стал явью. Масахиро хотелось провалиться сквозь пол прямо до подземного гаража и там сдохнуть под колёсами. Но вместо этого его затошнило. Масахиро рванул в туалет, ожидая, что Кимура схватит его и удержит, но тот не шевелился. Просто стоял с непроницаемым выражением лица.

Согнувшись над унитазом, Масахиро выдал обратно последнее, что ел — вроде это были онигири, которые менеджер принёс сразу после концерта. Его сотрясали спазмы, а от запаха затошнило ещё сильнее, хотя рвать уже было нечем. Спустив воду, он быстро поднялся и вытер рот туалетной бумагой.

Стало немного легче, голова прояснилась, руки перестали дрожать. Масахиро осторожно заглянул в комнату и облегчённо вздохнул, заметив, что Кимура сидел на кровати, отвернувшись.

— Ещё… зубы почищу, — пробормотал он. — Я не убегу.

— Давай, — Кимура как будто успокоился.

Надо было не только избавиться от мерзкого вкуса во рту, но и заклеить пластырем кровоточащий ожог. Ничего страшного, просто немного содрал кожу. Масахиро совершал всё необходимое для обработки ранки совершенно бездумно, на автомате. Будто это всего лишь результат нелепой случайности. Падения. Или излишнего баловства. Но никак не собственноручно нанесённая травма.

Заставить себя выйти из ванной для Масахиро оказалось делом очень сложным. Как шагнуть с крыши. Или прыгнуть с самолёта без парашюта. Но это же Такуя, который знал его, как облупленного. Масахиро запросто мог доверить ему свою жизнь.

Глубокий вдох и…

Он остановился у кровати, не подходя к Кимуре, который сидел ближе к изголовью.

— Я не знаю, когда именно это произошло. Уверен, что точно после ареста Горо, — Масахиро отвечал тихо, но чётко и ясно, как будто оправдываясь перед учителем. Или полицейским. — Мне стало любопытно, каково это… почувствовать на себе горящий конец сигареты. Это было… страшно.

Кимура слушал молча. Масахиро не видел выражения его лица, смотрел только на ноги в белых носках.

— Было страшно, я думал, что у меня не хватит духу. Нельзя, понимаешь, нельзя, чтобы рука при этом тряслась. Иначе пропадёт весь эффект и будет гораздо больнее.

Масахиро вспомнил, как закричал тогда в подушку. Болело так, будто ему ногу проткнули насквозь. Потом он боялся смотреть на ожог, старался стереть эту унизительную сцену из памяти, но ничего не получалось.

— После… я почувствовал себя лучше. Нормально спал. Будто открылось второе дыхание.

Если бы сейчас Кимура спросил, возбуждался ли он от этих ожогов, Масахиро точно сбежал бы. Но тот молчал, было слышно только его тяжёлое дыхание и тихое поскрипывание кровати, когда он пытался сесть поудобнее.

Масахиро не собирался рассказывать о том, что в те моменты думал о Кимуре. Ни за что бы не рассказал о своих больных ассоциациях. Нет, ни за что.

— Я не злоупотребляю, клянусь. Делаю это только тогда, когда меня сильно накрывает, — тут Масахиро не кривил душой. Он был очень осторожен. — Но как ты узнал?

— Да так… наблюдал за тобой, — Кимура пожал плечами. — Я боялся, что ты подсел на наркоту. Ожоги, конечно, дело дрянь, но поправимое.

— Сволочь…

У него вырвали признание силой. Можно было возмущаться и протестовать, но…

— Иди сюда, — Кимура поманил его к себе. — Снимай и покажи.

— Отвали, я не трахаюсь с женатыми мужиками, — отшутился Масахиро, уже в который раз мысленно желая, чтобы Кимура свалил на все четыре стороны.

— Кажется, кое-кто тут не в том положении, чтобы протестовать. Иди сюда, кому говорю. Или я должен насильно стаскивать с тебя штаны?

Конечно, Кимуре было неприятно. И сейчас он снова винил во всём себя, будто мало решал чужих проблем. Как глупо…

Масахиро вздрагивал от прикосновений холодных пальцев к шрамам и одной рукой опирался о плечо Кимуры, потому что его ноги словно превратились в желе. Невольно пришла на ум та сцена из фильма Shoot, когда Кимуре пришлось щупать его бёдра. Её переснимали несколько раз, ибо Масахиро был тогда сам не свой.

— Три. Только три? И всё?

В голосе Кимуры слышалась надежда или страх? Или разочарование. Он поднял голову и посмотрел на Масахиро. Ничего не скрывал, всё как на ладони. Сейчас Кимуре было так же больно, как и ему.

— Было ещё… пару раз. Я старался попасть в старые шрамы, чтобы было не так заметно, — почему-то этот факт очень его рассмешил. Попасть. В шрамы. — Почему я себя чувствую таким идиотом?

— Потому что ты и есть идиот? Всё, одевайся, я не хочу больше перед носом лицезреть твои трусы.

— Отвали.

Они сидели на кровати рядом, снова не смотрели друг на друга, словно боялись, что взгляды скажут лишнее. Масахиро огляделся в поисках сигарет, обнаружил на столике пустую пачку. Надо бы выбросить. Он ненавидел оставлять за собой мусор.

Кимура шоркал ногой по полу, вторую подмял под себя.

— Послушай… — он повернулся к Масахиро и легонько коснулся его колена. — Я не хочу, чтобы ты продолжал. Пообещай, что ты прекратишь. Пожалуйста.

Легче сказать, чем сделать. Как приказать вот так сразу бросить курить. Или дышать. Масахиро покачал головой. Как бороться с зависимостью, у которой есть реальная причина? И от этой реальной причины никуда не денешься. Не бросать же ради этого группу. Это было равносильно самоубийству.

— Пожалуйста, — Кимура взял его за запястья и силой развернул к себе, — хватит, всё. Я не хочу, чтобы ты себя истязал. Я знаю, это трудно. Это невозможно, но… когда ты решишь, что больше не можешь терпеть, скажи мне. Скажи мне, и я сделаю это за тебя.

От этой сумасшедшей смеси надежды, неверия и злости хотелось что-нибудь уничтожить. Разбить. Здесь и сейчас. В голове крутилось только одно слово: неправильно, неправильно, неправильно. Масахиро высвободил руку и бессильно ударил ею по кровати. Та отозвалась глухим звуком.

— Кимура Такуя всегда остаётся героем. Героем, в которого можно влюбиться, — повторил он сказанную давно фразу.

Нет, не «можно». Масахиро давно был влюблён — безнадёжно, безответно. И сам для себя решил, что ничего не скажет. Но так… так ещё труднее.

— Прости.

А потом Кимура сделал нечто совершенно неожиданное: положил ладонь на затылок Масахиро, притянул его к себе и поцеловал. Мягко, но очень быстро. Не дольше пары секунд.

Это был их первый поцелуй. Кимура всегда твердил, что поцеловать парня он может только на камеру, на спор. Такой странный пунктик. Поцелуи Кимуры были только для женщин, а не для того, с кем он трахался, чтобы снять напряжение.

Это был их первый и, как был уверен Масахиро, последний поцелуй. Потому что просить он не смел. Потому что его ждали только сигареты.

@темы: angst, c:other, a:ladyxenax, c:Kimura Takuya, g:SMAP, c:Nakai Masahiro, w:fic